Все охотники знают, что стоит оказаться в лесу без оружия - ну обязательно на кого-нибудь наскочишь или на тебя набросятся.

Решился я пойти я на наш ручей, который возле базы пробегает, посмотреть, не пошла ли щука на нерест. Для опаски взял с собой палку покрепче. Подхожу к воде, выглядываю из-за бугра. Селезни! Аж пять штук! Сидят себе кучкой, не то чтобы рядышком, но так, что если дуплетом шарахнуть, вся пятерка под обстрел попадет. Жвакают неторопливо, уточек, видать, обсуждают. Я назад, схватил ружьишко и помчался к ручью, да где там, уже и след их простыл, только круги по воле затихают.

Однажды повез на мотоцикле соль по солонцам развозить. Подъехал к очередному, осмотрелся, вроде все чисто. Ружье оставил в коляске, мешок на спину и топаю - глаза вниз опустил. Осталось шагов двадцать до кормушки, как из-под ног лосише выскочил. Уставился на меня: глаза от испуга из орбит выскакивают, уши в стороны лопухами, только что не вскрикнет, вроде того: ты куда?! Я-то точно крикнул и еще кое-что от себя добавил. А он разобрался что к чему и умчался.

Идем с собачкой барсучье поселение проверять: как-то мои подопечные перезимовали? Стали к норам подходить, собака тормозит всеми четырьмя лапами, шерсть дыбом, рычит. А навстречу две громадных псины выскакивают с гавканьем, да таким басом, что мурашки по коже. Замахнулся палкой, чуть-чуть ближнюю не огрел - смылись. Они, как оказалось, раскопали один барсучий отнорок и в нем поселились. Сколько потом с ружьем туда ходил, не попались ни разу - избегают. Рассказал про них товарищам грибникам, не поверили: собака в лесу жить не может. А когда пошли в те края за грибами, аккурат на тех же собачек нарвались - корзинками своими отмахивались.

Еду на «Буране» зимой. Остановился в низинке покурить, чтобы ветром не обдувало. Только разок затянулся, слышу: «тяф-тяф» - лисичка метрах в двадцати из-за бугра выскочила. Увидев меня, опешила, встала, растерялась, ни взад, ни вперед. Я - здесь, ружье - на базе.

Мы с приятелем Антошей базировались в поселке лесорубов. Свободное время я проводил на охоте: белковал понемногу, ставил заячьи петли, постреливал рябчиков. Антоша как-то постепенно привык к выпивке. Сколько уж я его корил, сколько уговаривал, объяснял, что лучшего времяпрепровождения, чем охота быть не может, - слушал, но плохо. Вот и в этот выходной с утра он еле-еле оторвал голову от подушки. Уговорил его пойти прогуляться в лес. Идем, смотрим: вот колонок строчку на снегу нарисовал, там белочка шишку уронила, там клесты в елках возятся. Глядь, в стороне траншея, и выброс снега такой основательный. Антоша: «Да, здоровая животина, сохатый, однако». - Я: «постой-постой, а сохатый ли?» Подошли - вот те на! Пятка босая пятьдесят второго размера. Снег пощупал - свежак. Обернулся к Антону - у того пот от страха каплями размером с кулак по лицу течет: «Это мур.. мур.. мур... муравьятник, он на толпу не полезет». - Я: «Где ты толпу видишь? Давай ходу!»

Примчались в поселок, народ переполошили. Три дня кроме охотников никто в лес не выходил. На третий к вечеру застрелили: медведь всё круги возле жилья нарезал и попал-таки под выстрел. 400 кг весил - «муравьятничек».