Мне рассказали, что браконьеры отстреляли в Ханты-Мансийском районе несколько лосей без соответствующего разрешения, а районная охотинспекция не предпринимает никаких мер к расследованию. Что-то не верилось в бездействие охотинспекции. До сих пор и окружная, и районная организации были надёжными помощниками окружной газеты в освещении природоохранной темы. Мы проводили совместные рейды, готовили репортажи из заповедных территорий, сообщали о многочисленных мероприятиях - слётах, соревнованиях, проверках, подсчёте обитателей животного мира... Почему же сейчас защитники природы проявляют олимпийское спокойствие, если не равнодушие? С таким вопросом я обратилась к начальнику Ханты-Мансийской районной охотинспекции Виктору Ивановичу Власову.

Тот помрачнел, побарабанил пальцами по столу и вот что поведал.

- Наша служба разваливается на глазах. Раньше в штате было пятнадцать человек, сейчас остался я и два охотоведа, бухгалтерия ликвидирована. Транспорта у нас больше нет, горючего - тоже. Вахтовый "Урал" приказано отдать фактории. Парадокс, но за здание охотинспекции, некогда построенном нам в подарок ПМК-17, возможно, придётся платить арендную плату...

До смешного доходит. На кордонах заказника "Елизаровский" есть лошади, на которых егеря объезжают территорию, потому что иначе туда не попасть. (Зачастую, это единственный транспорт для егерей.) Но сейчас лошадей требуют оформить как муниципальное имущество и сдать фактории.

- Виктор Иванович, год назад вы хвалились, что приобрели гидросамолёт, возлагая на него много надёжд по обследованию охотугодий. И что же?

- Самолёт был приобретён за счёт средств экофонда и районной администрации. Получили ставку пилота. Планы были большие - проводить рейды, давать самолёт в аренду рыбинспекции, земельному комитету... Зарегистрировали самолёт в РОСТО. Ну, и что? Теперь он стоит в бездействии на озере Имитуй. И как сложится его судьба в будущем - никто не знает. Сейчас мы практически не имеем никакого имущества, инвентаря, до сих пор не решён вопрос о передаче нам служебного оружия, хотя все прекрасно понимают, что инспекторская служба связана с риском.

Можно сказать, от всего имущества остались только опознавательные знаки охотинспектора. Я вынужден ходатайствовать о закрытии весенней охоты на водоплавающую дичь, хотя предвижу всплеск негодования со стороны охотников-любителей, а их в городе и районе больше семи тысяч. А что делать? Проконтролировать их мы не можем! Понимаем и другое: браконьер таким указанием не удовлетворится, и всё равно будет отстреливать уток и гусей. Сейчас я ломаю голову, каким образом проверить сигнал о незаконном отстреле пяти лосей.

- Не понимаю. Ещё Пётр I издал указ о создании егерской службы, то есть первой в России природоохранной инспекции, а теперь всё разрушается... А как же соблюдение законов об охране животного мира?

- Законов-то много, но они, как правило, бездействуют, а то и противоречат друг другу. За шестнадцать лет работы в инспекции я пережил четыре реорганизации в природоохранной системе и ничего хорошего не увидел. Сейчас содержание инспекции стало федеральным, а это привело к резкому сокращению штатов, финансирования. Зарплата у инспекторов мизерная, со всеми надбавками не превышает четырёх тысяч рублей. В службе остаются только самые преданные делу люди или те, кому некуда больше податься. Зарплата егерей в заказниках федерального значения "Васпухольский" и "Елизаровский" в несколько раз меньше, чем у их коллег в заказниках окружного подчинения. Мы - инспектирующая организация, а своих функций в полной мере исполнять не можем, на этот год даже план не составляли. В прошлом остались многие хорошие дела - работа с нештатными инспекторами, профессиональная учёба, поощрение людей за отстрел волков, ворон, уничтожающих гнездовья и молодь птиц.

- Получается, что инспекция не знает, сколько и какие животные обитают в лесу?

- Ну почему же не знает. Подсчёты поголовья ведутся. Они говорят, что число боровой дичи возросло, так же, как и норки, а вот дикого оленя становится мало. Дикий северный олень ещё водится в Кондинском, частично Советском и Ханты-Мансийском районах, но его популяция неуклонно сокращается из-за неумеренного отстрела. Боюсь, лет через десять мы можем увидеть это животное только в зоопарке и на картинках.

- Неужели наш разговор закончится на такой печальной ноте?

- Рано ставить крест на деятельности охотинспекции. В любом случае мы остаёмся верными государевыми защитниками животного мира.

R.S. Начальник Ханты-Мансийской районной инспекции всё же нашёл возможность проверить сигнал о незаконном отстреле пяти лосей. Для поездки на место происшествия он отдал личную машину, а горючее купил на собственные деньги. О результатах проверки мы обязательно расскажем.