Многие любители охоты, а тем более граждане, не приемлющие; охоту иди лишенные возможности приобщиться к ней, имеют весьма приблизительное представление об охоте на кабана с вышки. А некоторые даже осуждают этот широко распространенный вид охоты. Дескать, ну что это за охота - стрелять по привязанному кабану...

После окончания службы в армии мне посчастливилось около двух лет возглавлять Государственную охотничью инспекцию при Мособлисполкоме. Это были 1975 и 1976 годы. В моей памяти сохранилось несколько курьезных случаев, связанных с охотой на кабана с вышки. Вот два из них.

Вышки - это миниатюрные домики, установленные на столбах, высотой 2-3 метра, вместимостью на одного или двух охотников, и ставятся они возле подкормочных площадок. Если вышка имеет одно окошко с раздвижными стеклами, то место у окна занимает один охотник. На вышку более просторную, с двумя окошками, расположенными под углом 90 градусов по отношению друг к другу, садятся два охотника. В этот раз мне досталось сидеть в компании заядлого и со стажем охотника высокого ранга. Поднялись на вышку, уселись против узких, горизонтально расположенных окошек, договорились о порядке стрельбы: он стреляет первым, и замерли. На вышке надо соблюдать тишину: не кашлять и не чихать; не разговаривать и не курить.

Нежелательно также и шевелиться - кабан хотя и толстокожий, но зверь чуткий и осторожный. Сидение на вышке начинается в сумерки (кабаны активны в темное время суток, а днем отлеживаются в укромных местах) и может длиться несколько часов. Так как время года - поздняя осень-зима, может быть сильный мороз, поэтому надо одеваться тепло.

Сидим, наблюдаем каждый в свое окошко за доступным глазам пространством. Сразу за подкормочными площадками темнеет лес, кустарник, видны свободные от зарослей прогалы. Тишина. Голова занята разными мыслями, глаза продолжают непрерывно шарить по кромке леса, пытаясь заглянуть вглубь. Темно, но снег позволяет видеть стволы деревьев, темный кустарник, промежутки между деревьями. Прошло уже около часа, наступает усталость, мороз начинает доставать, хочется встать, размять ноги. Но нельзя! И думы сужаются, вертятся вокруг того, чтобы скорее вышли кабаны, скорее бы закончилось сидение... Но стоп, внимание!

Что-то мелькнуло в чащобе. Мой сосед толкнул меня в бок, значит, и он заметил движение. Вот опять в моей стороне движение тени, уже ближе. И вдруг тень замерла, и я вижу кабана с поднятым рылом, нюхающим воздух. Вот он вновь побежал по кругу, показал себя еще раз и, словно призрак, бесшумно исчез. Это был разведчик. Он убедился, что около подкормочных площадок помех и опасности нет, и поспешил «на доклад». Мы поняли, что сейчас должно появиться стадо и осторожно раздвинули стекла, высунули стволы ружей в окна. И действительно, буквально через три-четыре минуты слышим (слышим!), как приближается стадо кабанов с хрюканьем и визгом. Краем глаза наблюдаю в окошко соседа (там главная подкормочная площадка с большим корытом, куда насыпана кукуруза), как приближается крупная свинья-кабаниха со стайкой в 8-10 кабанят. За ними следуют голов 6 крупных кабанов. Мамаша подвела кабанят к корыту, и семейство приступило к трапезе. А взрослые кабаны остановились в нескольких метрах от корыта и ждут какого-то сигнала. Вижу, как от этой группы отделяются два кабана и направляются в сторону контролируемой мной подкормочной площадки, где прямо на расчищенную от снега землю было насыпано несколько горстей кукурузы. Кабаны («мои кабаны»: теперь все внимание на них) начали подбирать с земли кукурузу, и я одного из них взял на мушку. Все это происходило, что называется, и мгновенно, и как бы томительно долго.

Наконец сосед выстрелил, и тут же нажал на спусковой крючок и я. Сразу же прозвучал второй выстрел напарника (он сделал дуплет). Кабанов как ветром сдуло, и воцарилась тишина. Я наблюдаю за «своим» кабаном, уложенным наповал, однако еще поднимающим и опускающим голову. Хотел было сделать второй выстрел. Но тут я услышал голос Вольдемара Петровича, так звали охотника высокого ранга, с кем я сидел на вышке (он был союзным министром):

- Неужели промазал? Я откликнулся:

- У меня лежит.

- Да? - посмотрел он в мое окошечко и выдавил: - Надо же. Я стрелял по стаду два раза и не попал... А что он голову поднимает? Надо добить.

Я говорю:

- Пожалуйста.

И Вольдемар Петрович, перезарядив ружье, сделал еще дуплет по уже поверженному мной кабану. Через несколько минут подъехала машина с егерем, мы сошли с вышки. Егерь шутливо сказал:

- Судя по пяти выстрелам, вы здесь навалили кабанов. Посмотрим. Подошли к подкормочной площадке с корытом, где пристроились было кабаны на ужин и куда стрелял дважды неудачливый гость.

- Ну и где кабаны? - раздается голос егеря. Вольдемар Петрович стал убеждать егеря, что не мог он промазать. С фонарями в руках прошли по следам довольно далеко, но не обнаружили ни кровинки, ни щетинки. По этому поводу егерь сказал:

- Ну и слава богу, что нет подранка. Нет ничего хуже, чем добирать раненого зверя.

Вернулись к «моему» бездвижно лежащему кабану, и я сказал, почему было сделано по нему три выстрела. Погрузили кабана в машину, а сделать это было не просто - весил он, как выяснилось, 97 кг, и поехали на охотбазу.

Вернулась и вторая пара охотников с другой вышки. Они просидели без выстрела. Охоту им испортил... марал. Он исхитрился придти на подкормочную площадку раньше кабанов. И кабаны, эти страшные вепри, не осмелились подойти к корму, где у кормушки блаженствовал марал. Они пытались, ходили кругами, все ближе и ближе подступая к кормушке, но стоило им преступить какую-то неведомую и невидимую границу, марал издавал звук, вроде фырканья, и кабаны отступали вглубь леса. Так продолжалось несколько раз. И охотники не выдержали, спустились с вышки, спугнув и марала, и кабанов.

За столом пошли разговоры о случаях равных, бывших на охоте, поговорили, конечно, и о неудачной стрельбе Вольдемара Петровича. Он все не мог понять, почему промазал, и вгорячах изрек:

- Чтобы я еще раз сел вдвоем на вышку? Никогда!

Получилось, что в его промахе виноват я. Утром, собираясь на загонную охоту на лося, Вольдемар Петрович подошел ко мне и смущенно извинился.

Второй случай иного рода. Несколько раз на охоте я был в одной команде или компании, можно и так сказать, со знаменитым космонавтом, дважды Героем Советского Союза А.С.Елисеевым. Он тоже брал ружье в руки, становился на номер, охотно участвовал в застольях после охоты. Но я не помню, чтобы он сделал хотя бы один выстрел. Это что касается охоты на лося. На кабана ему охотиться не приходилось: ни с вышки, ни в загоне. Однажды он пожелал посидеть на вышке, чтобы самому прочувствовать, что это такое. Вышка была сравнительно недалеко от базы, и егерь повел нас пешком. Дошли до вышки засветло. Егерь оказался дотошливым и все пытался поговорить с Елисеевым. Непонятно, почему егерь полез с нами на вышку, он был без ружья. Втроем на вышке было тесно, окошечко оказалось одно, сидячее место тоже одно, поэтому мы все стояли. В разговоре выяснилось, что, егерь толстовец и, как он выразился, противник стрельбы по зверю. Начало темнеть, разговоры прекратились, и мы в шесть глаз, слегка пригнувшись (окошечко рассчитано на сидящего охотника), смотрели в направлении подкормочной площадки и далее в подступающий лес. Мы уже устали стоять, начали остывать ноги, а кабанов все нет. Егерь, наверно, замерз больше (мы с Елисеевым были одеты теплей), начал подавать знаки уходить, спуститься с вышки. Тут до меня дошло, что егерь, наверно, специально с нами поднялся на вышку, чтобы не дать выстрелить...

Я, как старший, помахал рукой у его глаз и дал понять, что мы еще подождем. И тут я заметил подкравшегося на самую кромку леса кабана. Обратил внимание Алексея Станиславовича и показал на ружье, дескать, давай, стреляй. Он отрицательно покачал головой и дотронулся до моего ружья. Я понял, что стрелять придется мне. Пока шел этот молчаливый диалог, кабан, конечно, скрылся, но очень скоро появился вновь, метрах в 15 левее, но к корму не подходил. Я раздумывал: до кабана метров 40-45, пулей стрелять - это явный промах (темно, мушки не видно), картечью - не взять (один ствол моего ТОЗ-34 был заряжен патроном с пулей, второй - картечью). К тому же в голове зацепилась мысль: один из моих спутников - открытый приверженец заповеди: «Не убий», второй - Алексей Станиславович, хотя об этом вслух не говорит, но на практике это осуществляет. Выстрела не последовало, да и кабан, не дожидаясь моего решения, исчез. Он почувствовал наше присутствие и от «поданного ужина» отказался. И мы, не без скрытой радости, спустились с вышки и быстро направились на базу, где нас ждали тепло и стол с самоваром...