За всю свою охотничью жизнь я взял одного кабана. Но какого и как! Терпеть не могу загонных охот. А тут случай особый - в засидке. Редкая охота. И организовалась случайно. Я был молод, студент, а родственники-охотники обладали кой-какими связями. Их и пригласил знакомый егерь на кабана. Меня взяли как удачливого стрелка. Боже, как я стрелял в молодости! Не знал, что такое осыпь, дульные сужения и много еще чего, но дичь ловилась железно, как по указу свыше. Даже на «царские» охоты за это брали. Хотя, к слову, замечу: все вопли новых демократов про роскошества коммунистов в эпоху «застоя» (большая часть моей жизни - и очень это хорошо, и очень хорошая часть жизни - прошла при «развитом» социализме) - чистое конъюнктурное вранье. Очень даже скромно роскошествовали те, в отличие от этих новых «хозяев» жизни. Ну, да к черту эту гнусную новую реальность. А вот куда у меня-то все девалось? Про стрельбу, ружья, охоту уже знаю все. А мазать стал чаше и чаше. Молодость есть молодость - великий дар, жаль, быстро уходящий.

Итак, нас было четверо. С моим малым охотничьим опытом я не очень представлял - как можно надеяться на кабана. Все разъяснилось на месте. За хорошим столом егерь рассказал, что на убранное поле кукурузы к родничку ночью выходят кабаны. Вот, мол, и берите их. Ха! В книжках про засидку я, конечно, читал. А вот мои старшие со1 братья по этой охоте читали ли? Нам ли это по зубам? Сомневался я. Дружеское застолье было весьма веселым и обильным. Тоже не для серьезной охоты подготовка. Но часам к десяти вечера, уже в полной темноте, как-то несерьезно и в то же время решительно все засобирались на то поле с предполагаемыми кабанами. Когда я увидел, что родственнички берут для комфорта матрас, да матрас самый настоящий, ватный, то сомнения в' серьезности мероприятия еще выросли. Ну, да ладно, думаю. Ночь тиха, и как там дальше в романсе. Хоть побуду на свежем воздухе. Кстати, о воздухе. Октябрь, днем тепло, а ночью ого, только что не остекленел. Только холод не дал мне заснуть. Старшие охотники с матрасом, им было хорошо и комфортно, их сон был крепок и здоров, наступил сразу по прибытии на место. Егерь ушел. Те спят в кустиках у родничка. Я сижу, мерзну, чего-то жду. А луны-то нет, ни кусочка. Такая вот засада при полностью «состарившейся», отсутствующей луне. Кому рассказать - умрут со смеху. Но было, было. Тысячную долю слова не придумал. Ну вот.

Часа через два, за полночь, я, в общем, проникся - я на охоте, хоть и необычной. Тихо, темно, хоть глаз выколи. Что-то подсознательное подсказывало - чем черт не шутит. Егерь настоящий, поле, родник тоже. А вдруг и кабан будет? И я его услышал. Увидеть ничего невозможно было. Зато осторожный, как показалось, топот был. И близко. А это уже явное чмокание по грязи родника. Тут меня затрясло - на 80% от холода, остальное от бешеной охотничьей страсти. Товарищи мои в полном благополучном сне. Я решаю, что и как дальше. Это одиночка. Егерь говорил - кабаны. Да кабан ли это? Может, заблудившаяся корова? На слух - объект здоровый. До сей секунды я к серьезной зверовой охоте" и не приближался. Что делать?

Вот я вроде пошучиваю при описании той охоты, но, поверьте, серьеза хватало. Дрожь не унималась, только что зубы не стучали. Как стрелять? И не видно ни черта. Но зверь-то рядом - шагов десять на слух, не больше. Надо действовать, и самому. Совещание с соседями по засаде не устроишь. Мы толком ни о чем и не договаривались. Как-то на ура все сделалось. Тихо положил стволы на колени - я сидел все время на этой охоте. Единственный подвиг - очень тихо, что и обмануло зверя. Так, стволы хоть не трясет. На звук стрелять? Это же не по правилам. А где на этой охоте хоть что-то правильное? Только азарт молодости, только глупость молодости - но я решился. Сейчас вспоминаю, аж холодный пот прошибает. Могло та-а-кое произойти... Но Бог милостив. В ружье (ИЖ-12) две пули Майера. Один выстрел был. Я и пулей чуть не первый раз стрелял-то. До мишени - тут, да, получалось. Что произошло дальше - секунды и бесконечность. Рев. Звук тяжелого падения. Мой выстрел на звук был точен. Я как-то чувствовал, что так и будет. Подсознание уже давно, да с самого начала засады, говорило мне: охота серьезная будет, шутки в сторону.

Тут начали палить остальные, все отдуплетились. Хоть сектор стрельбы вначале строго обсудили. Уже это, слава богу, сделали серьезно - от шальной пули не помрешь. А их стрельба не требовалась. Я слышал: зверь взят с первого выстрела одной пулей. Глухое ворочание - и все, в десяти шагах. Кричу: «Не стреляйте, все кончено!» Зажигаю фонарь, достаю нож (ясное дело, у молодого охотника и нож чуть не метровый), иду докалывать зверя. Кино! Кричат: «Не подходи!» А я уже и сам одним прыжком вернулся на исходную позицию. Я его увидел. Это было зрелище! Громадный секач лежал у родника. Его глаза можно было бы и дьяволу поносить. Чудовище! Счастье, что пуля положила его на месте. Раненный, он нас всех четверых в фаршмак уделал бы. Это уже потом все осознали. Бог милостив к придуркам. Достреливать не пришлось. Майер (кстати, единственная пуля в туше - где остальные шесть из трех других двустволок, не знаю: в ночном небе, тучной земле - только не в звере) с десяти шагов страшно сработал - вошел в печень, прошел навылет, вынес почти всю печень. С осторожностью все подошли к кабану, когда он затих. Секач, клыки - бивни, а не клыки. Бестолковое оживление. И какой-то дух зверовой охоты был. Ощущение первобытное. Но в деловое русло все вошли быстро.

Зверь добыт, что дальше? Что-то с ним сделать на месте невозможно. Зверь был громадный, мы это видели. Но когда пришел егерь на выстрелы и сказал, что в нем не менее 250 кг, мы не поверили. Взялись вытянуть из родника - очень поверили. Пять человек еле сдвинули зверюгу. Пошли за машиной. В общем, к утру кабан был на кордоне. Какие мы охотники, на большой ошибке по неопытности, мы проявились отчетливо - забыли, с опозданием вырезали кое-что у секача. Мясо в итоге вышло с душком. Да черт с ним, с душком! Все было съедено до кусочка, это я клянусь. Какого зверя взяли!

Все утро усердно работали, свежевали кабана. Страсти позади, наступило благодушное от охотничьей удачи удовольствие. Но и помучились! Кабан был прямо в шубе. Осмолить его и думать нечего. Шкуру снимали, все ножи, какие были, по несколько раз точили. Тут более или менее точно определили массу зверя. Без преувеличения, решили: под 300 кг. Одна шкура в мешке потянула килограммов на 50 с гаком. Голова была великолепна. Ее забрал очень старший товарищ. Да я на нее и не рассчитывал, не я друг егеря. Утешением было, что в моей однокомнатной квартире с этой головой я и не поместился бы. Домой в мешке я притащил одну заднюю ляжку, но зато какую, эдак килограммов в 35. Ел кабана весь институт, сковородки с огня не снимались. Должен отметить, что тогда, в семидесятые годы, веселье людей качественно отличалось от нынешнего. Оно было настоящим. А сейчас не очень-то много поводов для веселья...

Вот такая охота была в моей жизни. Косуль я много пострелял на своем веку. Но они меня никогда не волновали. Это не зверовая охота. Я стал убежденным зайчатником, его, любимого, предпочитаю всему. Еще только один раз видел кабана - вышел на меня в облаве шагов на 8 - 10 в густом подлесе. Можно было и выстрелить. Но, по-моему, кабан решил, что я не достоин выстрела по нему и исчез, как привидение, в секунду. Он был прав - с вечера на серьезной охоте и вести серьезно себя надо за столом. Этот урок я запомнил навсегда. Единственного кабана мне хватит на всю жизнь. Хорошо, что он был у меня.